Еще одна, надо сказать, весьма непростая неделя. Американский Конгресс вдруг раздухарился в воинственном азарте. Иран с Израилем все-таки не пересекли черту невозвращения, а на наших фронтах где получше, где похуже, но реальные перемены еще впереди.
Наиболее сложные на данный момент проблемы наблюдаются в финансовой сфере. У многих компаний возникли трудности с приобретением всяких полезных вещей даже в дружественных странах. Как не прискорбно признавать, успехи по созданию альтернативной системы международных платежей за два года оказались довольно скромными.
Впрочем, с другой стороны, широкомасштабные вторичные санкции — почти что самое сильное экономическое оружие, которое против нас применили. Дальше — только тотальное эмбарго. Да и на дворе уже 2024 г. То есть, придумано много способов обхода вражеских ограничений. Находятся возможности и для разблокировки внешней торговли. Нужно просто знать, куда и к кому обращаться.
Несомненно хорошая новость — это некоторое укрепление рубля. Он немного поболтался ниже отметки 94 руб. за доллар, но дальше не пошел. А закончил неделю ближе к 93 руб. Хотя риски, безусловно, остаются. Уже оживились «эксперты», предсказывающие более 100 руб. за доллар этим летом. Досадно, если они окажутся правы. Прежде всего, потому что инфляционные процессы все-таки ослабевают.
Это видно, например, по российскому рынку стальной продукции. Металлургические компании планируют на май либо незначительное повышение отпускных цен на прокат, либо их пролонгацию. В частности, может завершиться многомесячный подъем в секторах оцинкованной стали и холоднокатаного проката.
Правда, эта остановка ценового роста — не от хорошей жизни. Высокие процентные ставки, действующие уже более полугода, таки начали реально тормозить экономику. Пусть есть оборонка, госзаказ, инфраструктурные проекты, прочие отрасли, получающие финансирование на льготных условиях, но те, кто не может претендовать на господдержку, вынуждены сбавлять обороты.
В частности, в первом квартале текущего года более чем на 27% по сравнению с тем же периодом 2023 г. сократился ввод более металлоемких многоквартирных жилых домов. Девелоперы не торопятся с завершением проектов, так как средства на новые придется привлекать совсем на других условиях. Да и продавать строящиеся квадратные метры становится сложнее. А во второй половине текущего года, когда отменят льготную ипотеку на новостройки, станет совсем не весело.
Как отмечают участники рынка, ни в одном секторе пока не ожидается подъема, сравнимого с прошлогодним. Спрос на стальную продукцию есть, но без ажиотажа. А вот предложение может оказаться избыточным. Потому и не идут вверх котировки на прокат.
Традиционно российские металлургические компании старались отправлять излишки своей продукции на экспорт. Но сейчас такие возможности весьма ограничены. Главную роль играет рынок СНГ, это отмечалось, в частности, на прошедшей на прошлой неделе в Баку конференции «Рынок металлов Центральной Азии и Закавказья». Но там так же идет процесс создания и расширения собственных мощностей по производству стали и проката.
В середине апреля мировой рынок стальной продукции немного оживился. Чуть приподнялись котировки во Вьетнаме. Возможно, нащупывают дно европейские металлурги. Но весь эффект сводится на нет рекордными с 2016 г. объемами китайского экспорта стали. В марте одного только готового проката и труб было отправлено за рубеж 9,89 млн. т. А с полуфабрикатами будет и больше 10 млн. т. При этом китайская продукция продается дешево — как минимум, на $30-40 за т дешевле, чем у ближайших конкурентов, если брать горячекатаный прокат. Конкурировать с ней очень сложно — проще закрыть рынок антидемпингом.
Поэтому российским компаниям приходится искать резервы на внутреннем рынке. Каковые, между прочим, есть. По данным «Русской стали», в 2023 г. видимое потребление стальной продукции в России составило 46,7 млн. т. А вот Worldsteel оценивает российское потребление на душу населения примерно в 0,3 т в год. Таким образом, совокупное использование стали в российской экономике составляет порядка 52-53 млн. т в год. А разница между двумя показателями заходит на отечественный рынок из-за рубежа в виде готовых изделий.
Так что, импортозамещение — это реальная возможность для расширения спроса на стальную продукцию в России. Некоторые отечественные компании сами создают потребность в своем металле, проходя дальше по производственной цепочке. Уже есть немало примеров интеграции между металлургическими и трубными компаниями. Некоторые металлурги включили в структуру групп производителей метизов и металлоконструкций. Вокруг комбинатов создаются системы «джоб-шопов», осуществляющих производство различных изделий по заказу.
Представляется, что это действительно верный путь. Российские производители промышленного оборудования после нехватки кадров больше всего жалуются на дороговизну и низкое качество отечественных комплектующих. Значит, на рынке есть большая свободная ниша. Тем более, что в вопросе о создании некой базы данных по импортозамещающим потребностям отечественных машиностроителей уже есть подвижки от слов к делу.
Однако при любом обсуждении текущего положения в российском машиностроении всегда всплывает проблема Китая. С китайским оборудованием невозможно конкурировать по цене — пожалуй, на сегодняшний день это становится аксиомой. Именно в этом и заключается та самая «китайская игла», на которую откровенно опасаются подсесть российские машиностроители.
Поэтому возникает все больше вопросов к тендерам, которые проводят российские покупатели оборудования. Уже было немало примеров, как низкая цена оборачивалась потом нешуточным геморроем и избыточными затратами на запуск и обеспечение нормальной работы приобретенной техники. Но мудрость пушкинского Балды: «Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной» за два века так и не превратилась у нас в норму жизни. А может, просто дешево покупают оборудование одни люди, а кочевряжатся потом с ним совсем другие. Да и расходы эти относятся к совершенно разным статьям.
При этом нашу продукцию на внешние рынки так просто не пускают… или не пускают вообще. Хотя тех же китайцев можно понять. Они в последнее время столкнулись с неожиданной проблемой. Земной Шар оказался конечным. Все человечество не в состоянии купить все то, что производят китайцы. Да и внутри страны возможности для экстенсивного роста у них исчерпаны вследствие завершения процессов урбанизации и прекращения роста численности населения.
В последнее время в Китай зачастили визитеры, требующие сокращения китайского производства и экспорта некоторых чувствительных видов продукции. И такое впечатление, что больше всего возмущает западников то, что пытаются навязать всему миру климатические бредни они, а больше всего зарабатывает на этом психозе Китай. Там, например, могут выпускать больше солнечных панелей, чем требуется всему миру в целом. В чувствительные сферы попали также ветротурбины и электромобили.
Впрочем, претензии западников к Китаю шире. Так, например, американский президент Джо Байден, выступая перед членами профсоюза United Steelworkers в Пенсильвании (где, в частности, расположена штаб-квартира U.S. Steel), озвучил идею о повышении до 25% пошлин на все виды китайской продукции из стали и алюминия, включая, вероятно, и готовые изделия. Так что, не удивительно, что китайские компании так заинтересовались российским рынком, откуда их пока никто не гонит, а порой даже привечают. Так, может, взамен потребовать доступа российских компаний на китайский рынок?
Вообще, проблема избытка мощностей, избытка предложения приобрела всемирный масштаб. А вместе с ней встает во весь рост проблема нехватки ресурсов. Оговоримся: дешевых и доступных ресурсов. Те же США в 2023 г. получили 16% экспортных доходов от продаж минерального сырья и продуктов его переработки — в основном, нефти, газа и нефтепродуктов (это первые три статьи американского товарного экспорта). Но при этом, порядка 70% американской нефтедобычи — это сланцевые месторождения, разработка которых требует повышенных затрат.
Сейчас вполне перспективными считаются месторождения, в которых содержание меди в руде составляет 0,3-0,35%. Еще в конце прошлого века на них не стали бы вообще обращать внимание. В 2026 г. в Гвинее должна начаться добыча руды на Simandou — последнем в мире крупном неразработанном месторождении с содержанием железа порядка 65%.
Китайский экономический рост на протяжении четверти века опирался на огромные местные залежи угля. Его Китай сейчас добывает больше, чем все остальные страны мира, вместе взятые, — более 4,6 млрд. т в 2023 г. Но большую часть китайского угля приходится поднимать на-гора из шахт, глубина которых порой достигает километра и более. Из-за этого растет его стоимость, увеличивается количество аварий и катастроф.
В Индии, кстати, в 2023/2024 финансовом году (апрель/март) добыли почти 1 млрд. т угля, почти все — открытым способом. Но она только начинает свой промышленный и строительный подъем. Интересно, что будет представлять собой индийская угледобывающая отрасль лет через двадцать?!
Россия исторически занимает в мировой экономике место крупного поставщика ресурсов. Так есть и, очевидно, так будет. Но санкции и изменение конъюнктуры мирового рынка ставят интересный эксперимент над российской металлургией, вынуждая ее развивать, прежде всего, внутреннее потребление металлов. И здесь наша обеспеченность ресурсами может оказаться важным преимуществом.